Почти наверняка решающим фактором оказалась политическая ситуация в Нормандии {157} . Активность нормандцев на юге стала набирать обороты в 1030-х и 1040-х годах, в неспокойные времена правления герцога Роберта и (особенно) несовершеннолетнего Вильгельма Завоевателя. Некоторые документы указывают на то, что среди первых поселенцев были политические изгнанники, причем немало. Также, вероятно, некоторые – например, братья Готвиль – решили, что дома счастья не сыскать и надо глядеть дальше. Южная Италия открывала в этом смысле прекрасные перспективы. В этом богатом, но политически раздробленном регионе небольшие группы наемников-нормандцев уже несколько десятилетий занимались своим привычным делом.
В точности неизвестно, когда Вильгельм появился в Южной Италии. Самый осведомленный наш источник – Гоффредо (или Готфрид) Малатерра, нормандский монах, писавший свою хронику на Сицилии в конце 1090-х годов {158} . Гоффредо сообщает, что старшие братья Готвиль решили попытать счастья в качестве наемников, и Бог направил их в Италию. Здесь они поступили на службу к капуанскому князю, а затем переметнулись к салернскому, правившему южнее Капуи {159} . Гоффредо ничего не говорит о том, что повлекло братьев на юг (если не считать руководящей руки Всемогущего), и это умалчивание многозначительно. Ведь труд Гоффредо – это панегирик клану Готвилей, и кульминацией его является завоевание Апулии, Калабрии и Сицилии Робертом и его младшим братом Рожером (настоящим героем рассказа Гоффредо). Как мы знаем из других источников, Готвили не первые нормандцы, прибывшие в Южную Италию. Однако, умолчав о прецедентах, Гоффредо сумел изобразить Вильгельма и его братьев отцами-основателями нормандской колонии.
Другие источники помогают дополнить эту картину, хотя в наших знаниях есть большие пробелы. Проблема в том, что, как и в Нормандии времен Роллона, полное значение появления северян стало понятно много лет спустя. Не было никаких оснований полагать, что первые пришельцы останутся, не говоря уже о том, чтобы преуспеть. Только тогда, когда это уже произошло, понадобилось объяснение. Основная проблема современных историков заключается в том, что все имеющиеся у нас ранние источники не согласуются между собой, а во многом и резко противоречат друг другу. Почетное место традиционно отводится Амату из Монте-Кассино, повествование которого создано раньше всего – около 1080 года. Согласно Амату, нормандцы пришли в этот регион незадолго до 1000 года. Сначала появилась группа паломников, возвращавшихся домой из Святой земли. Неясно, путешествовали ли они по суше или по морю, но так или иначе пилигримы оказались в Салерно, как раз когда город осадили сарацины. Осознав серьезность положения, прибывшие попросили у местного князя Гвемара III оружие и лошадей (будучи паломниками, они путешествовали невооруженными) и обратили мусульман в бегство. Впечатленный князь и его люди предложили нормандцам остаться. Когда пилигримы вежливо отказались, салернцы отправили их в путь с богатыми дарами, попросив прислать на юг других соотечественников. Это их желание вскоре исполнилось, когда нормандский герцог Ричард II изгнал человека по имени Гилберт Буатер и тот вместе со своими четырьмя братьями отправился на юг. Они обозначили первое постоянное нормандское присутствие в регионе, сразу же присоединившись к восстанию Мелуса в Апулии в 1017 году, поднятому местным лангобардским населением, чтобы обрести независимость от Византии {160} .
Дальнейшие сведения исходят от хрониста Вильгельма из Апулии, писавшего латинскими стихами в 1090-х годах. Появление нормандцев он помещает исключительно в контекст восстания Мелуса. Тут они тоже оказываются паломниками, только на этот раз направляются к святилищу Михаила Архангела в Монте-Гаргано. По прибытии паломники сталкиваются с мятежником Мелусом (довольно неправдоподобно), и тот убеждает их присоединиться к нему {161} . Несмотря на расхождения в деталях, Амат и Вильгельм едины в том, что нормандцы появились в Италии не позднее 1017 года – первоначально как паломники. Ситуация, однако, осложняется тем, что в двух других ранних текстах, принадлежащих Адемару Шабанскому и Раулю Глаберу и созданных к северу от Альп, нормандцы приходят на юг по указанию папы, с которым встретились в Риме. Только потом они присоединяются к восстанию Мелуса {162} .
Эти свидетельства содержат достаточно повторяющихся деталей, чтобы можно было высказывать какие-то разумные предположения. В конце X и начале XI века паломничество становилось все более популярным, в том числе среди нормандцев, чему есть многочисленные подтверждения. Вполне вероятно, нормандцы впервые познакомились с Южной Италией именно в качестве пилигримов, а святилище Михаила Архангела было почитаемым местом посещения на пути в Святую землю. Точно так же ясно, что эти пришельцы вскоре оказались замешаны в восстании Мелуса – возможно, с папского благословения (или даже по папскому указанию). Трудно понять, что делать с замечаниями Амата о более ранней деятельности нормандцев в Салерно. С одной стороны, больше никто об этом не упоминает, но с другой – Амат говорит как салернец, а в последующие годы город действительно мог похвастаться большим количеством нормандских наемников. На самом деле существует несколько других итальянских источников – одни более искаженные, чем другие, – которые сообщают о прибытии нормандцев незадолго до (или после) 1000 года, так что это вряд ли можно считать чистой выдумкой {163} .
В конце концов, было бы неправильно искать тот единственный момент, когда нормандцы осели в Италии. В отличие от Англии, завоевание и колонизация Апеннинского полуострова происходили постепенно. Первые нормандцы были наемниками и пускали корни медленно, при этом почти всегда одновременно действовало несколько их групп. К 1030–1040-м годам, когда на процесс заселения стали обращать внимание внешние наблюдатели, такие как Адемар и Глабер, он уже шел полным ходом. Похоже, примерно в то время в Италии и появились Готвили. В этом смысле Гоффредо Малатерра прав, поместив братьев в начало своего повествования. Пусть Готвили не были первыми нормандцами, прибывшими в этот регион, но их появление знаменует качественное изменение в характере деятельности нормандцев. Именно в этот момент пришлые чужеземцы превратились из случайных наемников в полноправных владетелей и поселенцев.
Социальный и политический порядок, с которым столкнулись нормандцы, отличался от принятого на севере Франции. Политические игроки Южной Италии представляли собой сложное хитросплетение – от византийских правителей на юго-востоке и юго-западе (Апулия и Калабрия) до ломбардских князей севера и запада (Кампания) и мусульманских эмиров Сицилии. Успеху нормандцев способствовали местные социальные и политические события. Власть лангобардских княжеств Капуя и Салерно ослабевала, уступая земельной аристократии {164} . Византийская империя вступала в фазу упадка, поскольку крупные территории Малой Азии, составлявшие когда-то сердце империи, захватили турки-сельджуки {165} . Как следствие, византийские наместники (катепаны) в Италии часто оставались в изоляции, и им не хватало денег. То же самое происходило на Сицилии. Эта разделенность играла на руку нормандцам: она не только обеспечивала им спрос на наемников (которыми нормандцы по-прежнему оставались, причем в первую очередь), но и затрудняла скоординированный отпор.
Тем не менее не надо преувеличивать значение первых появлений нормандцев в Италии. Нормандские наемники составляли лишь небольшую часть сил Мелуса в 1017–1118 годах, и даже после того, как они поступили на службу в лангобардские княжества, их роль была вспомогательной. Только в 1030 году некий Райнульф создал в Аверсе первое постоянное поселение под крылом местного лангобардского князя Гвемара IV. Дальнейшее продвижение нормандцев стало возможно благодаря новой волне мятежей против власти Византии в начале 1040-х годов. Один из предводителей восставших – лангобардский военачальник Ардуин, ранее командовавший нормандскими наемниками в византийской армии, – нанес войскам империи несколько крупных поражений. Нормандцы составляли лишь часть его армии, хотя и более значительную, нежели при восстании Мелуса. После первых побед под командованием Ардуина они перешли на службу к лангобардскому правителю Атенульфу, а затем к Аргиру, сыну Мелуса. Вскоре сам Аргир переметнулся на сторону Византии – возможно, поняв, что нормандцы представляют более серьезную угрозу, чем его прежние повелители. В ответ нормандцы решили действовать самостоятельно, избрав своим лидером Вильгельма де Готвиля, позже получившего прозвище Железная Рука. Отныне нормандцы не станут служить ломбардским правителям и бунтовщикам против Византии, а будут сами себе хозяевами.