Восстание Криспина показало, какие перспективы могут ожидать достаточно дерзкого нормандского военачальника, и Руссель де Байоль несколькими годами позже решил пойти по тому же пути. Амат упоминает Русселя в одном ряду с Робертом, и понятно, что современники видели в нем преемника Криспина. Очевидно, действия нормандцев в Малой Азии теперь начали привлекать внимание в Италии. Если верить Амату, Руссель поначалу служил императору в «Славонии». Вероятно, это означает, что он участвовал в подавлении болгарского восстания 1071 года; также возможно, что ему поручили охранять эту территорию от печенегов {198} . После смерти Роберта (около 1073 года) Руссель, по-видимому, унаследовал командование его людьми (несомненно, усиленными собственным отрядом Русселя) на северо-востоке Малой Азии.

Это время было очень сложным для империи. Поражение при Манцикерте не только открыло туркам путь в Анатолию, но также стало тяжелым идеологическим ударом. Почти столетие империя доминировала, укрепляя и расширяя свои границы, на Балканах и Ближнем Востоке. Теперь же поражение породило кризис доверия к власти, а когда султан Алп-Арслан взял Романа в плен, императорский трон опустел. С проблемами такого рода справляться сложнее всего, и последующие годы ознаменовались волной внутренних беспорядков и восстаний. Первое (и самое успешное) привело на трон Михаила VII Дуку (при участии Криспина). Однако Михаил VII сразу же столкнулся с очередными потрясениями на Балканах, где предпринимались попытки возродить старое Болгарское государство.

Только в 1073 году у Михаила появилась возможность заняться восточными границами. Цель заключалась в возвращении недавно утраченных земель. Во главе большого экспедиционного корпуса стояли Исаак Комнин и его младший брат Алексей. В состав войска входил нормандский отряд под командованием Русселя, насчитывавший около 400 рыцарей в тяжелых доспехах {199} . Как и четырьмя годами ранее, между наемниками и основными имперскими силами вскоре возникла напряженность. На этот раз причиной стало обращение с одним из людей Русселя, которого Исаак обвинил в плохом обхождении с местными. Согласно Никифору Вриеннию – нашему основному источнику, который, вероятно, опирается на утраченный документ, рассказывающий о брате Михаила VII (или им написанный) {200} , – Руссель уже некоторое время собирался устроить мятеж, так что этот случай мог быть всего лишь предлогом. Как бы то ни было, нормандцы решили действовать самостоятельно и разгромили небольшой турецкий отряд в Мелитене (современная Малатья) или, возможно, в Себастии (нынешний Сивас). Тем временем Исаак и ослабленная основная армия потерпели поражение от турок при Кесарии (сейчас Кайсери) в центре Анатолийского плато.

Поражение Исаака открывало перед Русселем отличные перспективы. При беспорядках в империи центральные области Малой Азии легко могли перейти в другие руки. Подобно братьям Готвиль, Руссель быстро ухватился за этот шанс. Он немедленно начал позиционировать себя как альтернативу имперскому правлению, предлагая многострадальному народу Анатолии защиту в обмен на плату. Возможно, это немногим отличалось от рэкета, но особой разницы между такой системой и имперским правлением не было: просто налоги шли не в Константинополь, а Русселю. С точки зрения местных жителей, преимущество такой договоренности заключалось в том, что Руссель был рядом; возможно, он также требовал меньше налогов. Разумеется, на такое предложение откликнулись многие желающие, и на востоке империи начало формироваться нормандское государство.

Мы мало что знаем о характере правления Русселя, однако в Константинополе угрозу восприняли серьезно. В начале 1074 года на подавление мятежа отправились последние имперские силы, оставшиеся в Малой Азии. К ним присоединились варяжские и «франкские» (то есть нормандские) наемники под общим командованием Иоанна Дуки, брата императора (и источника Вриенния). Армия, вероятно, насчитывала всего лишь несколько тысяч человек, что свидетельствовало о трудностях, которые в этот момент испытывала империя. Войско проследовало через город Дорилей, расположенный к юго-востоку от Константинополя, к мосту, пересекавшему реку Сангарий (нынешняя Сакарья), которая отделяет Северо-Западную Анатолию от остальной части полуострова. Предупрежденные о подходе Иоанна, солдаты Русселя быстро заняли противоположный берег, стремясь предотвратить переход противника на свои только что захваченные территории. Стороны начали выстраиваться в боевой порядок. В этот момент нормандцы, составлявшие левый фланг армии Иоанна, решили, что им выгоднее присоединиться к соотечественникам. Как это часто бывало, одно действие повлекло за собой другое. Никифор Вотаниат, командовавший резервом Иоанна, решил отступить, как только началось сражение. Результатом стало полное и унизительное поражение. Иоанн и его тяжело раненный сын Андроник попали в плен.

Поражение Иоанна ознаменовало фактический конец византийской власти к востоку от Сангария. Империя начала терять Малую Азию еще тремя годами ранее в Манцикерте, а теперь утратила ее почти полностью. Руссель, напротив, находился на пике могущества. Поскольку остановить его было некому, он двинулся на Константинополь. Отряды Русселя встали лагерем в Хрисополе (Ускюдаре) на анатолийской стороне Босфора – прямо напротив метрополии – и демонстративно разграбили город на виду у столицы. В рядах армии Русселя оказались почти все нормандские наемники – общие силы насчитывали, возможно, от 2000 до 3000 хорошо вооруженных людей. Эти войска превосходили численностью те, что имелись у империи, и их вполне хватало, чтобы как следует пошуметь, однако не хватало, чтобы взять столицу штурмом. Руссель понимал это и, похоже, надеялся, что Михаила VII свергнут в результате внутренних разногласий. Однако он просчитался.

Не в силах взять город, Руссель был вынужден импровизировать. Он провозгласил императором своего пленника Иоанна Дуку, намереваясь создать марионеточное правительство. О том, что Руссель хотел сменить Михаила, свидетельствует его грубый ответ на предложенные императором щедрые подарки и титул куропалата (буквально «смотритель дворца»), если нормандец и его люди замирятся с властью. Но все же Руссель переоценил свои возможности. Государственное образование, управляемое нормандцами, в сердце Малой Азии могло оказаться жизнеспособным. Но, открыто противопоставив себя византийскому государству, де Байоль не сумел найти золотую середину. Чувствуя, что наибольшую угрозу для империи теперь представляют нормандцы, Михаил обратился к своим бывшим противникам – туркам. Турецкий полководец смог быстро расправиться с нормандским войском. Турки захватили и Русселя, и Иоанна, но за выкуп вернули первого его жене и людям. Вразумленный и теперь явно ослабленный Руссель все равно оставался серьезной силой.

Тогда Михаил обратился за помощью к своему шурину, грузинскому царю Георгию II. Тот предоставил 6000 солдат под начало императорского полководца Никифора Палеолога. С ними Никифор двинулся из Грузии на запад, в Понт, что на северном побережье Анатолийского полуострова. Однако вскоре у Никифора закончились деньги, и его войска начали дезертировать. С остатками разобрался Руссель. Отчаявшись и страдая от нехватки людей, император в конце концов поручил уничтожить Русселя молодому многообещающему Алексею Комнину – тому самому, который возглавлял поход 1073 года вместе со своим братом Исааком. Учитывая его блестящее будущее – Алексей станет преемником Михаила на троне, – неудивительно, что более поздние авторы восхваляли захват Русселя Алексеем. В их изображении он небольшими силами вел доблестную партизанскую войну.

Реальность была прозаичнее. Алексей предпочел, чтобы вместо стали потрудилось золото, и предложил туркам награду за голову Русселя. Вскоре Тутак, который до сих пор был союзником молодого нормандского государства, предательски захватил Русселя на пиру. Затем он передал нормандца Алексею в Амасии (современная Амасья), расположенной в Северной Анатолии. Интересно сообщение Вриенния, будто местное население было расстроено перспективой возвращения под власть византийцев, и Алексею пришлось схитрить: он изобразил, что ослепил Русселя, то есть сделал его негодным правителем. В этом рассказе ощущается привкус легенды (в конце концов, Вриенний был женат на дочери Алексея, Анне Комнине), однако зерно правды в нем есть: Руссель оказался надежным защитником, и многие люди были недовольны очередной сменой власти.